Сказка про бедняка
Украинская народная сказка

Давным-давно в далеком-предалеком краю жил-был бедный-пребедный человек. Было у него много детей, кормил он их плохо, заработать-то было негде. Ходил он из села в село, из города в город, счастья искать, да не мог его найти.

Семья бедного человека голодала, была босой и голой. Только для себя и смог он достать кое-какую жалкую одежонку, а жене из рваной мешковины пошил свитку, чтоб не показываться ей на люди совсем голой. Дети летом и зимой бегали в чем мать родила.

Тяжко и трудно росли-подрастали деточки бедного человека. Вот как-то старший хлопчик и говорит отцу:

— Нянько, пойду я куда-нибудь по свету. Может, кто и возьмет меня в услужение, буду хоть скот пасти.

— Да как же ты, сынок мой, пойдешь? Тебе и на дорогу-то дать нечего, во что ты оденешься, во что обуешься?

— Пойду я, нянько! Какой есть, таким пусть и люди меня видят. Мы ж бедные, что делать?

Отец и не отпускал сына, и отпускал, дома-то ничего путного не получится. Да, пожалуй, и рад был бы, что хоть один не будет сидеть у него на костлявых плечах.

— Ну что ж, собирайся, сынок...

Было хлопчику уже двенадцать лет, простился он с отцом-матерью, с родными братьями, сестрами и двинулся в путь-дорогу.

Идет он, идет и идет, куда глаза глядят. Он еще никуда не ходил, нигде не бывал и дороги не знает. Блуждает по полям, по глухим лесам. А Солнце так печет его голое тело, что все оно ранами покрылось.

Зашел хлопец в дремучий лес. Там солнце не так припекало. Да вот другая беда: есть нечего. Голоден, на ногах еле стоит. Найдет где ягодку — съест, найдет гриб — сырым съест.

Подымался хлопец все лесом, выше и выше, на высокую гору. Перевалил через горный хребет, спускается в долину. Стало легче идти.

Брёл хлопчик полями, через заросли, по крутым склонам, по бездорожью. И как-то попал на проезжую дорогу. «Ну, раз есть дорога, должно быть поблизости и село.» Идет теперь повеселей хлопец босиком. А как спустился с горы в долину, началось прекрасное поле. И только выбрался он из лесу, заметил вдруг на земле что-то светящееся. Поднял его. А оно светилось, и сияло, и позванивало, и была на нем цепочка. Заинтересовался хлопец своей находкой.

— Что ж оно может быть такое? Какая красота! — дивуется хлопчик. И присел отдохнуть на траву. Разглядывает находку, любуется ею, но не понимает, такого он еще ни разу не видывал. А были то золотые часы, они открывались и закрывались. Забавлялся хлопчик теми часами, пока не нажал на замочек, вдруг крышка открылась и — появился оттуда могучий на вид человек.

— Что велишь, пресветлый царь?

Хлопец так испугался, что и слова вымолвить не может. А человек постоял-постоял и исчез.

Часы выпали из рук испуганного хлопца на траву. Опомнился хлопец и поднял опять часы. Держит их в испуге и думает: «И что оно такое?».

И он долго вертел часы, пока снова вдруг открылась крышка, и появился человек:

— Что прикажешь, пресветлый царь?

Хлопчик опять испугался, задрожал от страха. Минутку помолчал, а потом опомнился: «Этот человек является ко мне, когда я открываю. Может, он хочет мне добра?»

И хлопчик в третий раз нажал ключик, и в третий раз открылись часы:

— Что велишь, пресветлый царь?

— Я так проголодался, — сказал хлопец дрожащим от страха голосом.

И вмиг появились перед хлопцем столик и стул, а на столе — разные пития да яства.

Наелся хлопец, напился вина из фляжки. Кстати сказать, он ни разу еще вина не видывал и не пил. И думает про себя: «Я ведь совсем голый, может, этот человек подарит мне одежду?» И он снова нажал ключик. Открылись часы, появился человек:

— Что прикажешь, пресветлый царь?

— Мне нужна хотя бы какая-нибудь одежа, а то я совсем голый.

— Будет у тебя все, что пожелаешь. Я — твой верный слуга. Только откроешь часы, и я вмиг явлюсь и сделаю для тебя все, что твоей душе угодно. А то, что ты держишь в руке, называется часами. Они время показывают.

И научил человек, как часами пользоваться.

— Эти часы никогда не надо заводить, ход у них вечный. И нельзя их испортить ни потерять. Часы могут упасть в воду, в огонь, на камень — но с ними ничего не сделается.

Человек исчез, и перед хлопчиком появилась одежда. Приоделся хлопец и идет себе дальше. Долго-долго бродил он по белу свету. И не был он уже ни голодный, ни босой, ни голый. Ему было где и заночевать, — только наступят сумерки, откроет хлопец часы и скажет:

— Хочу, чтоб явилась хата!

И появлялась хата, в ней хлопчик и ночевал. Денег было у него достаточно, столько, сколько душа пожелает. Целых пять лет странствовал хлопец из села в село, из города в город, из одной державы в другую. Странствовал он до тех пор, пока не попал в далекую-предалекую страну, на самый конец света белого. И попал он в такой огромный город, какого нигде еще не видывал. А жил в том городе царь. И решил хлопец идти к самому царю — проситься на какую-нибудь работу, ведь уже стал он парнем — минуло ему семнадцать лет.

Постучал хлопец в двери царского дворца и вошел. Поздоровался:

— Добрый день, пресветлый царь!

— Доброго здоровья, хлопчик. По какому ты делу ко мне явился?

— Да вот работу ищу. Глянул царь на хлопца:

— Ты еще молод, но что ж, работа для тебя у меня найдется. Мой садовник рассчитался. Ты мог бы его заменить?

— Попробую.

Хлопец никогда еще в саду нигде не работал и с садовниками не встречался. Но он надеялся на свои часы. Понравился паренек царю, и говорит ему царь:

— Будешь у меня садовником... Коли будет все в порядке, я тебе жалованье потом прибавлю. А пойдут дела в саду плохо, рассчитаю тебя.

И повел царь хлопца в свой прекрасный сад, показал ему, что надо делать:

— За эти вот деревья и цветы ты отвечаешь. Старайся, чтоб всегда они были такими же красивыми.

— Я постараюсь, пресветлый царь.

Царь ушел, а хлопец все ходит, ко всему приглядывается, присматривается. А когда его никто не видел, достал он свои часы и нажал на ключик.

— Что велишь, пресветлый царь?

— Хотел бы я стать садовником.

— Не горюй, будет по твоему хотению. Будет царский сад у тебя во сто крат краше, станет таким, что всему свету на удивление.

И в тот же миг явилась кругом такая красота, какой и представить себе невозможно.

Взял хлопец кирку, потом мотыгу и копает себе что надо.

А была у царя дочка-красавица. Каждый день гуляла она по саду, цветами любовалась. Вот подошла раз девушка к цветам, чтоб полюбоваться ими. И, увидев такое чудо, всё не может на них наглядеться.

Встретила царская дочь молодого садовника, ласково заговорила с ним, поблагодарила за его работу, за такое чудо в саду.

А была девушка уже просватана за министра-вещуна. А министр был ясновидец на весь свет и помогал царю управлять державой. И пообещал царь министру свою дочь в жены, и уже свадьба готовилась. Но вещун приметил, что его невеста что-то частенько в сад захаживает, что слишком охотно беседует она с молодым садовником. И возненавидел он за это хлопца и задумал его погубить.

Пришел министр к царю и так говорит:

— Пресветлый царь, твоя дочь часто ходит в сад. Может, она влюбилась в этого молодого парня?

— Ты — вещун. Вот и должен знать, что на всем свете делается, тебе-то и ведать положено, что это за хлопец и откуда он родом.

— Верно, я знаю, что на всем свете делается. А вот о хлопце ничего не знаю.

Однажды царь позвал к себе дочку и говорит:

— Слушай, голубушка! Жених-то твой сердится. Зачем ты гуляешь так часто по саду да с хлопцем всё по душам беседуешь?

— Пускай себе сердится, сколько ему угодно, пусть себе злится, а я с парнем говорить буду. Не хочу выходить за этого вещуна замуж!

Проходили дни, проходили недели. А Иван всё работал в саду, и не знал, что прорицатель на него сердится и рад бы утопить его в ложке воды. Открыл хлопец золотые часы:

— Что велишь, царь мой пресветлый?

— Хочу, чтоб все деревья и цветы стали серебряными, так бы сияли, словно звезды на небе.

— Все будет по твоему хотению. Спи себе спокойно, а утром бери мотыгу и принимайся за какую-нибудь работу в саду.

Настала ночь. Только начало светать, поднялся хлопец, видит, — а сад весь так и блестит, так и сияет. Оделся он поскорей, взял мотыгу и пошел в сад.

А царь рано подыматься не привык. Но только проснулся, глянул в окно, а там такое сияние!.. Схватился и быстро выбежал во двор, кричит, испугавшись:

— Пожар! Люди, спасайте, палата горит! Сбежались на крик царя слуги, пожарники, множество народу. Все смотрят, а огня никакого и нету. Горели то не палаты царские, а деревья и цветы так блестели, так светились, сияли, как звезды, как месяц.

Понял царь, что его молодой садовник не простой хлопец, а мудрый человек. И полюбил он его за это. Да и боится его, знает, что человек он не простой, а какой — не знает.

А царевна, как увидела такое чудо, так обрадовалась. И сердце у ней так затрепетало, словно листочек на осине. Позвал царь вещуна, говорит:

— Ну, что ты теперь скажешь, а? Что оно за чудо такое? Что он за человек?

— Пресветлый царь, я весь свет знаю, но об этом человеке ничего сказать не могу.

А девушка наша весела себе, счастлива. Стала наряжаться, все у зеркала сидела. Хотелось ей чаще попадаться на глаза хлопцу, вот и стала приносить ему в сад все, что только он ни пожелает.

Прошел день. Вечером Иван открыл золотые часы:

— Что велишь, мой пресветлый царь?

— Хочу, чтоб завтра все цветы да деревья золотыми бы стали.

— Будет по-твоему. Ложись да спи спокойно. А утром подымись, бери мотыгу, ступай в сад и делай что-нибудь для вида.

Хлопец вышел на утренней зорьке в сад и будто принялся за работу.

Проснулся царь от великого сиянья в окне. Вскочил с постели и побежал в одном белье на двор, кричит с перепугу что есть мочи:

— Пожар! Люди, пожар! Палата горит!

Сбежались на крик слуги, пожарники, много народу. Смотрят, а палаты не горят, то ясная заря полыхает из сада. Глянули на деревья, на цветы, а смотреть не в силах, такой свет, аж глаза слепит.

Хоть царская дочка и привыкла в постели залеживаться, но, услыша крик, и она вскочила, подбежала к зеркалу — девушка-то всегда девушка. Причесалась, принарядилась получше и в сад поспешила. Смотрит и видит: дивуются люди, охают ахают. Никто такого чуда ни разу не видывал.

Прибежала царевна к Иванке, принесла ему конфет, калачей, угощает и не может им налюбоваться, на него наглядеться, всё берет его за руки.

— Ты отдохни уж! Со мной побеседуй! И опять царь зовет вещуна:

— Ну, теперь ты скажи, что оно за чудо случилось?.. Что это за человек?

— Пресветлый царь! Карайте, погубите, коль угодно, а не ведаю. Весь свет знаю, а про этого не слыхал.

Так прошел еще один день. А вечером взял хлопец часы:

— Что велишь, мой пресветлый царь?

— Чтобы все цветы да деревья брильянтовыми стали.

— Все будет, не горюй! Спи спокойно. А утром возьми мотыгу и делай в саду что-нибудь для вида.

Взял Иван на утренней зорьке мотыгу и вышел в сад.

Но и он не в силах глянуть, такая заря светлая. Взял, надел темные очки и ходит, работает будто.

От страшного блеска в окне царь проснулся. Прикрывает глаза ладонями, а то и смотреть невозможно. Вскочил с постели и выбежал в одном белье на двор, кричит:

— Пожар, люди, пожар! Палата горит!..

Слуги, пожарники, перепуганные соседи все выбежали на двор, смотрят, а палаты-то целы. Но все так блестит, сияет, даже крыши, окна и стены — все глаза так и слепит. А на сад и глянуть невозможно, так сияет, будто солнце на землю упало.

Проснулась царевна счастливая, веселая, радостная. Так каждая в сердце жилка у ней и играет. Красиво оделась, перед зеркалом нарядилась, выбежала во двор и прямо в сад. Видит, а у Ивана темные очки на глазах. Взяла и себе такие. Схватила хлопца за руки, угощает всякими сластями, целый свет бы готова ему отдать:

— Ты, Иванко, отдохни! Со мной побеседуй! Вдруг повернулась и к царю побежала:

— Батюшка, не хочу я выходить замуж ни за кого на свете, а только за Иванка, садовника нашего! Вы уж долго не раздумывайте, свадьбу готовьте!

Позвал царь вещуна-министра:

— Что скажешь? Как чудо такое приключилось! Что это за человек?

— Пресветлый царь, хоть убейте меня, не скажу вам. Весь свет знаю, а про него ничего не ведаю.

— Ой беда! Дочь моя полюбила садовника, ни за кого на свете замуж выходить не хочет, только за него.

— Да что придумать?.. Посоветую вам задать ему какую-нибудь задачу. Такую, что никогда он не выполнит и злою смертью сгинет.

— Ладно, придумай задачу!

И вещун придумал... Вблизи царского дворца была высокая гора — вершиной почти до самого неба.

— Пресветлый царь! Позовите садовника, скажите ему: «Чтоб до утра этой высокой горы не было! А на месте ее пусть будет поле красивое. Ты это поле вспаши, да пшеницей засей. Да чтобы пшеница выросла и созрела. Да чтоб ту пшеницу убрать, в снопы связать, весь урожай во двор свезти да обмолотить. И мельницу чтобы построить, смолоть пшеницу на белую муку да такую, какой на свете еще не бывало. А близ мельницы пекарню поставить и напечь в ней хлеба на всю державу».

Должен садовник раным-рано принести хлеб, а царю две паляницы. А как не выполнит — лютая смерть садовнику!

Позвал царь Иванка к себе и показал ему в окно высокую гору:

— Видишь гору? Чтоб к утру ее не было! А вместо горы пусть расстилается прекрасное поле. И ты должен то поле вспахать да пшеницей засеять. Пусть пшеница вырастет и поспеет. А к утру должен ты ее сжать, в снопы связать, во двор привезти и обмолотить. Должен ты мельницу поставить и смолоть пшеницу, чтоб была мука такая белая, какой и на свете нет. Поблизости мельницы пекарню построить да напечь хлеба на всю державу. И утром принести мне две паляницы. А не выполнишь, лютой смертью сгинешь!

Призадумался хлопец. Идет опечаленный. Думает: «Да как же мне такое чудо сотворить?» Взял садовник часы.

— Что велишь, мой пресветлый царь?

— Велел царь за ночь снести высокую гору. На месте ее чтоб красивое поле было. Должен я то поле вспахать да пшеницей засеять. Должна пшеница вырасти и созреть. А к утру пшеницу ту сжать да в снопы связать, во двор привезти и обмолотить. И чтоб мельницу поставить и смолоть пшеницу на такую белую муку, какой и на свете нету. А близ мельницы пекарню построить и хлеба напечь на всю державу. И к утру принести царю две паляницы.

— Не горюй, ложись спать! Утром встанешь, беги на пекарню и делай там что-нибудь для вида.

На утро было все готово. Мельница муку мелет, пекарня хлеб выпекает. Да какой хлеб!.. Такого и на свете нету. Одни тесто месят, другие хлеб в печи сажают, четвертые поворачивают, пятые из печи достают, шестые хлеб в ряды складывают.

Принесли царю утром кофе, и, как указано, в назначенный час положил Иван перед ним на стол и две белые паляницы.

Весь город диву дается как гудит-стучит мельница, а гудит она так, аж земля дрожит. Весь город дивуется, как из печи белые хлебы вынимают. Идет запах от того хлеба по всему свету. Да и весь народ к пекарне спешит: дают-то ведь бесплатно, а хлеб такой, что никто ни разу такого вкусного не едал. А вещуна и звать не пришлось, сам прибежал, смотрит, удивляется. Пошел министр к царю пригорюнившись.

— Беда, пресветлый царь! А хлопец-то приказ ваш выполнил!

— Ну, что ж теперь делать? — говорит царь.

— Зададим ему еще одну задачу. Потрудней первой. На поле, где стояла гора, чтоб построил за ночь дом во сто пятьдесят ярусов. Такой дом, какого и на свете еще не бывало. Должен быть тот дом маковым зерном покрыт. Да чтоб в каждую маковинку сто гвоздей было вбито. И чтоб от того дома был мост проложен весь из стекла. Должны расти по бокам моста прекрасные высокие деревья. Да так, чтобы были все разные: дубы, буки, елки, орехи, черешни и всякие другие. И должны на тех деревьях сидеть и петь златокрылые птицы, какие только есть на свете. И должен тот стопятидесятиярусный дом стоять на пшеничном стебле и во все стороны поворачиваться. А утром, когда вы будете держать в руке золотой бокал, хлопец-садовник должен кинуть монету да так, чтобы выбить его из вашей руки. Коли все это сделает он, то будет девушка его, а нет — лютой смертью сгинет!

Позвал царь садовника и приказывает:

— На другую ночь ты должен там, где стояла гора, построить дом высотой в сто пятьдесят ярусов. А дом надо покрыть маковым зерном, да в каждое зернышко сто гвоздей вбить. От дома к моим палатам чтобы мост был весь из чистого стекла! По краям моста должны высокие деревья расти. И каждое дерево чтобы разное было. А на деревьях чтоб сидели и пели разные златокрылые птицы, какие только есть на свете. И должен стоять стопятидесятиярусный дом на одном пшеничном стебле, и во все стороны поворачиваться. Утром, когда я буду держать в руке золотой бокал, ты должен бросить по стеклянному мосту монету и выбить у меня из рук тот бокал. Коли все это выполнишь, будет девушка твоей, а нет — лютой смертью сгинешь.

Призадумался Иван, идет пригорюнившись. «Как же можно такое чудо сотворить? И откуда ж столько материалу достать? Столько птиц собрать?

Вернулся он в сад, стал за кустом, золотые часы достал:

— Что велишь, мой пресветлый царь?

— Да вот царь приказал за ночь построить на поле, где стояла гора, дом в сто пятьдесят ярусов, такой, что подобного во всем свете нету. А покрыт тот дом должен быть зерном маковым, да в каждое зерно по сто гвоздей вбито. От дома до царских палат должен быть мост протянут, весь из чистого стекла. По краям моста чтобы много деревьев росло да самых красивых и разных пород — и дубы, и буки, ели, орехи, черешни. А на деревьях чтоб сидели и пели златокрылые птицы разные, какие только есть на свете. И должен дом в сто пятьдесят ярусов на пшеничном стебле стоять да во все стороны поворачиваться. Утром, когда царь будет держать в руке золотой бокал, я должен бросить монету по стеклянному мосту да так, чтобы выбить из рук у царя золотой бокал. Коли сделаю, будет девушка моей, а нет — то лютой смертью сгину.

— Ты не горюй, ложись да спи себе спокойно! Я уж тебе говорил, что никто на земле не может задумать такое, чего бы ты не выполнил. Подымешься поутру, бери молот и будто что-то клепай.

Переночевал Иван, взял на заре молот. Побежал на стеклянный мост. Постучал молотом так, что по всему мосту зазвенело.

Сияет стопятидесятиярусный дом и во все стороны поворачивается. Дивуются люди. Рты пораскрывали. А близко подойти боятся, думают, что дом вот-вот завалится. Подошло время, подали царю золотой бокал, и бросил хлопец монету. Покатилась она по стеклянному мосту, и поднялся такой звон, что задрожал весь город, Не успел царь пригубить бокал, а монета и попала в него прямиком, и разлился напиток.

Не стал просить царь другого напитка, так испугался. Взошел на стеклянный мост и подошел со страхом к хлопцу:

— Ой Иванко, бросай ты свою работу, да ступай за мной. Отныне ты — мой зять. Свадьбу сыграем, и передам я тебе свое царство.

Бросил Иван работу, пошел вслед за царем. Обручили жениха с невестой, разменялись подарками. Пригласили гостей со всего света.

Вот настал и день свадьбы. Собралися гости на такой пир, какого никто еще ни разу не видывал. Две палаты были у царя, обе столами позаставлены, и гостей полным-полно...

После свадьбы молодые зажили в новом стопятидесятиярусном доме. Иван принял державу и начал править хорошо.

Долгое время жили молодые в великой любви, счастливо да в согласии. Начал молодой царь все на охоту ходить. Бьет он зверей, хотя дичи ему и не надобно. И так полюбилась ему охота, что проводит он целые дни в лесах да в полях. А молодая царица оставалась дома одна — все ходила по комнатам огромного дворца да песни пела.

Однажды, когда муж ее ушел на охоту, явился к ней министр-прорицатель. Вежливо поклонился и говорит:

— Добрый день, пресветлая царица!

— Доброго здоровья, пан министр! Прорицатель сел на диван и начал расспрашивать.

— А ты знаешь, с кем ты живешь?

— Да как же не знать мне? Живу с мужем своим.

— Ой голубушка ты моя! Это ж не твой муж, а нечистая сила. Земной человек не мог бы никогда такое чудо сотворить!

Испугалась царица, сердце у нее замерло.

— А-а... кто же мой муж?

— Твой муж — злой дух, черт!

И так ей наговорил, насоветовал, что решила она сама своего Ивана спросить да разведать, как он мог сотворить подобные чудеса?

— Ты уж спрашивай его да поласковей, а я завтра приду, все мне потом расскажешь.

Вернулся под вечер молодой царь с охоты, а жена и стала с ним так ласково беседовать, жена-то привычна мужа обманывать. И так она с ним долго разговаривала, а потом и спрашивает его:

— Иванко, как ты такие чудеса сотворил?

Был Иван такой умница, что взял да и показал жене золотые часы. Она часы и сфотографировала, а на другой день встретилась с вещателем и обо всем ему рассказала. Рассказала, как из часов является верный слуга и как чудеса делает.

Вещатель царице советует:

— Ты вели сделать точно такие же часы. А как будут они готовы, обменяй их. Дай Ивану фальшивые, а мне передашь настоящие.

И царица послушалась прорицателя. Велела сделать в мастерской точь-в-точь такие же часы, настоящие украла, а фальшивые ему подсунула. А золотые и волшебные передала вещуну.

Взял вещун в руки часы, дождался пока царь с царицей уснули, и открыл их:

— Что велишь, подлый раб?

— Пусть этот стопятидесятиярусный дом вместе с царицей и со мной унесется в такие чужедальние края, что о них никто во всем свете и знать не будет. А Иван пускай на голом месте останется.

— Я теперь твой слуга, должен тебе подчиняться, хотя ты и подлый раб.

Стопятидесятиярусный дом вмиг поднялся и полетел да так, что кругом загремело. И остался Иван на пустом месте. Крепко уснул, ведь до этого он намаялся в пуще лесной. Просыпается, оглядывается и никак не поймет, где же это он лежит.

Старый царь жил в своем прежнем дворце. Он всегда просыпался рано и слушал, как поют-распевают на стеклянном мосту чудо-птицы. А этим утром он заспался, пения-то ведь не было. Проснулся он поздно и удивился, чего это птицы молчат. Выглянул в окно:

— Что за диво? Ни новых палат, ни стеклянного моста, ни деревьев, ни птиц не видать.

Поспешил к тому месту, где стоял стопятидесятиярусный дом. Смотрит и видит — зять его спит на голом месте. Протирает зять глаза, спрашивает; — Где ж это я?

— Иван, что случилось? Где ваши палаты? Где мост, где дочь моя?

— Ничего не знаю.

А царю еще неизвестно, что исчез и его министр-прорицатель.

Опамятовался Иван, протянул руку за часами. Открыл их. Но его верный слуга не явился. Тут-то Иван и понял, что случилась беда.

— Украли у меня часы! — сказал он пригорюнившись. Стали искать вещуна-прорицателя. Но и того нету.

Исчез, словно сквозь землю провалился.

— Ни вещуна, ни дочки! — говорит царь. — Обманули тебя, бедняга!

Разрывается сердце у Ивана и такая печаль одолевает. А пуще всего о жене тоскует. Опустил голову, плачет.

— Не горюй! — утешает его тесть. — Найдем мы тебе честную, верную девушку. Эта сука со своим любовником убежала.

— Ой родной мой батюшка! Не хочу я на другой жениться, пойду по свету странствовать, надо мне ее найти. А пока что вы управляйте державой.

Простился он со старым царем и двинулся в путь-дорогу.

Ходит он, по лесам блуждает, по горам, по полям. Идет из села в село, из города в город, из края в край.

— Не видали ли вы где стопятидесятиярусный дом? Не видали ли возле него моет стеклянный?

Но никто из людей не видел дома, никто и моста такого не видывал.

Забрел раз, Иван в высокие, далекие горы. Идет себе дальше, глядь — маленькая хатка стоит. Открыл он двери, поздоровался со старушкой:

— Добрый вечер, мамка!

— Доброго здоровья, сынок! Как ты сюда попал? Ведь сюда не ступала еще ни одна нога земного человека!

— Так и так, мамка, ищу стопятидесятиярусный дом. Ищу стеклянный мост, а возле него на деревьях птиц златокрылых... Не видали ли вы где такой дом?

— Нет, сынок, я не видала. Может, муж мой видел. Погоди маленько, он скоро придет, я у него поспрошу. Ты, наверно, голодный?

— Ой, голоден, мамка!

Сварила она ему ужин, наелся хлопец. Спрятала его бабка:

— Мой муж — Месяц. Когда он домой возвращается, то всегда сердитый, может тебя убить.

А тут вскорости и Месяц явился.

— Пахнет, пахнет земною душой!

— Успокойся, муженёк, у нас никого нету. Это ты все по свету странствовал да земным духом и надышался. Да кто же сюда может забрести? Земной человек сюда ни разу не хаживал.

Месяц понемногу успокоился. Но только он утихомирился, а жена ему честно и призналась, что спрятала в хате Ивана.

— Коли так, пусть мне покажется! Зла я ему не сделаю.

Явился Иван.

— Ты по какому делу бродишь? Какая беда сюда тебя загнала?

— Так и так... Не видел ли ты где дом в сто пятьдесят ярусов? Не видел ли ты мост весь стеклянный да птиц златокрылых?

— Я не видел. Я высоко над землею летаю, в каждый уголок могу засветить... А не видал! Может, Солнце про дом этот знает... Мы с Солнцем сменяемся: иногда я летаю высоко, а Солнце низко, а иногда я низко летаю, а Солнце — высоко...

И указал Месяц дорогу к Солнцу.

Поблагодарил Иван Месяц, простился и снова в путь-дорогу двинулся...

Идет он, идет, трудными путями идет, проходит пустыни, скалы, топи да болота. До Солнца еще далеко, ведь Солнце-то от Месяца не так-то уж близко. Прошло немало времени, пока добрался Иван до самой высокой горы. На той горе в дремучем лесу увидел он хатку. Подходит к хате все ближе и ближе. Открывает дверь, видит: сидит на печи старенькая бабка. Поклонился он ей:

— Добрый вечер, мамка!

— Доброго здоровья, сынок. Как ты сюда забрел? Тут еще ни одна человечья нога не ступала.

— Так и так, мамка. Ищу дом в сто пятьдесят ярусов, а возле дома мост весь стеклянный, а на том мосту златокрылые птицы. Вы не знаете что-нибудь о нем?

— Я, милый, ничего не знаю, может, мой муж знает.

Как вернется он домой, я поспрошу у него. Ты, наверно, проголодался?

— Ой, голоден я, мамка, голоден!

Наготовила ему бабка ужин, покормила хлопца, спрятала его и говорит:

— Мой муж — Солнце. Приходит он домой всегда сердитый. Он может тебя погубить.

А тут вскоре и Солнце в хату влетело.

— Э, да тут земным духом пахнет!

— Успокойся ты, тут нет никого! Это ты все по свету ходишь, вот и надышался земным духом. Кто же может сюда явиться?

Успокоила бабка мало-помалу Солнце. И только оно утихомирилось, бабка призналась, что спрятала в хижине хлопца:

— Он такой-то и такой... большая нужда его сюда загнала.

— Пусть явится, я зла ему не сделаю. Явился Иван, поздоровался:

— Добрый вечер!

— Доброго здоровья! Скажи, какое дело тебя сюда привело?

— Я ищу дом в сто пятьдесят ярусов, а возле него мост из чистого стекла сделанный, а на том мосту разные деревья, а на деревьях златокрылые птицы. Ты что-нибудь о том знаешь?

— Ой, не знаю... Я высоко хожу вокруг света, освещаю каждый ручеек, каждый уголок, каждый овражек, а про такой дом не ведаю. Может, про тот дом бог знает. Но к нему-то добраться трудно, его дом на самой-самой высокой горе.

Запечалился Иван, думает:

— А пропробую-ка взобраться на самую высокую гору — или живой останусь, или помру.

И указало Солнце хлопцу дорогу.

Простился хлопец и двинулся в путь-дорогу. Идет он, идет, идет через долы, через горы, через реки. Собирает коренья, дикий мед, ягоды, лесные яблочки, груши, тем и пробавляется. Долго бродил он по дебрям, пока не набрел на хатку, что на самой высокой горе. Но к богу-то попасть было нелегко. Но хлопец так уж просил, молил бога открыть ему свои двери и выслушать его.

Бог, наконец, смиловался.

— Ну, сыне, какое дело тебя привело?

— Так и так. Ищу я дом в сто пятьдесят ярусов, возле дома мост из чистого стекла, а на том мосту златокрылые птицы поют.

Поведал хлопец про свою беду, рассказал, как жена его обманула — выкрала она у него золотые часы и фальшивые ему подсунула.

— Я не раз говорил людям, чтоб женам всей правды не говорили, ведь в женщине сидит частица змеи. А про дом стопятидесятиярусный я слышал, но куда он пропал — не знаю. Ведь вещун велел слуге перенести его туда, где и бог бы об том не знал.

Попрощался Иван с богом и двинулся дальше, призадумавшись, пригорюнившись.

«Уж ежели сам бог про тот дом не ведает, то кто же может о нем знать? Пожалуй, мне и не найти его».

Идет, идет, долго идет Иван. Сперва переходит через малые горы, потом через горы большие, а там еще большие. Забрел он в дремучий огромный лес. Взобрался на бук, кругом оглядывается, осматривается, разглядывает, во все стороны смотрит. И вдруг увидел в овраге хату, а из хаты дым подымается. Спустился он с бука и поспешил к хате. Открыл дверь, глядь — сидит какая-то женщина, а вокруг нее целый ворох рваных мехов, и она их чинит.

Поздоровался:

— Добрый день, мамка!

— Доброго здоровья, сынок! Как ты сюда забрел? Ведь сюда ни один земной человек не захаживал.

— Великая нужда пригнала меня сюда. Хожу по свету, ищу стопятидесятиярусный дом. А возле того дома мост стеклянный. А на том мосту — разные деревья, а на деревьях златокрылые птицы поют. Был я уже и у Месяца, и у Солнца побывал, был и у самого бога. Но они ничего не знают про такой дом. Может, вы что знаете?

— Не знаю я, сынок, по свету я не хожу ведь. Поспрошу у своего мужа.

— А кто ваш муж?

— Муж мой — Ветер. Нынче на утренней зорьке он домой воротился. Так дул он всю ночь, что все мехи порвал и нелегкую работу мне задал — приходится их латать. Ветер сейчас спит, он натрудился. А как проснется, ты уж с ним сам побеседуешь. Может, он про такой дом и знает.

После обеда Ветер проснулся. Его жена вошла к нему в комнату, стала с ним беседовать.

— Тут такой-то и такой хлопец.

— Что ж, пусть зайдет сюда. Входит Иван к Ветру:

— Добрый день!

— Доброго здоровья, молодец! Что ж, послушаю, по какому делу ты сюда пришел.

— Да вот ищу стопятидесятиярусный дом, а возле дома того стеклянный мост, а на мосту должны быть разные деревья, на деревьях златокрылые птицы. Ты, может, знаешь что-нибудь про это?

— Про такой дом я знаю. Этой ночью я так дул, что все окна в нем выбил. Ведь я захожу в разные ущелья, во все закоулки да щели. Передо мной ни окон не закрыть, ни дверей... Твой дом очень-очень далеко, аж в семидесятом царстве, у страшной-престрашной пещеры... Туда и Месяц не светит, и Солнце не греет.

И рассказал Ветер хлопцу обо всем, и дал ему поесть.

Поблагодарил Иван за все, переночевал, а утром на зорьке двинулся в путь-дорогу. Долго, трудно, печально шел он, пока, наконец, не набрел в пустыне на хатку, что стояла среди густолиственной многошумной дубравы. Открыл он дверь и видит: сидит на печи старая-престарая бабка.

Поздоровался он с ней:

— Добрый вечер, мамка!

— Доброго здоровья, сынок! Куда путь держишь?

— Да я работу ищу.

— А мне вот слуга и нужен. Хочешь ко мне наняться? Три года прослужишь, и я тебе хорошо заплачу.

— А какая ж у вас работа?

— Будешь кобылицу пасти.

— Ладно.

Нанялся Иван на работу к старухе. А было у нее три дочки. Понравился Иван бабиным дочкам, ведь и вправду был он красивым молодым парнем. И подали они ему такой совет:

— Кобылицу нашей мамы пасти нелегко. Но мы тебе поможем. А ты уж старайся да следи, чтоб она не пропала, а не то не сносить тебе головы на плечах.

А три года — что три дня. Когда Иван пас кобылицу на выгоне, девушки нагнали на свою маму глубокий сон. И она уже никак не могла украсть свою животину. Вот и пришлось ей расплачиваться со своим добрым и верным слугой.

— Еще, — говорит старая баба, — никто не служил мне так верно, как ты, вот и заплачу я тебе столько, сколько ты сам пожелаешь.

И шепнули девушки Ивану, чтоб попросил он старуху плюнуть ему в рот.

— Мама на это соглашаться не будет, а станет тебе предлагать разные сокровища, но ты никак не соглашайся.

Послушал Иван девушек.

— Бабушка, я у вас ничего не попрошу, ничего от вас не хочу! Плюньте мне только в рот.

— Да почто тебе это? Лучше дам тебе золота да серебра, дам все, что пожелаешь.

— Богатств мне не надо. Ничего от вас я не хочу, только чтоб в рот вы мне плюнули.

Разозлилась старуха:

— Этому не бывать!

— Раз не хотите мне в рот плюнуть, да заплатит вам сам господь...

Испугалась старуха:

— Нет-нет, пускай господь мне не платит!.. Коли так, открывай рот!

Открыл Иван рот, плюнула баба. Нехорошо ему стало, да пришлось глотнуть, а баба и говорит:

— Теперь можешь отправляться в дорогу, куда хочешь.

Поблагодарил он бабу, простился с девушками. Наготовили они ему еду, а когда прощались с ним, то сказали:

— Ты счастливый, Иван, коли мама тебе в рот плюнула. Теперь ты можешь обернуться каким угодно зверем, птицей... чем захочешь.

Пожелали они счастья Ивану, и вышел он в дорогу.

Шел он долго-долго, а пришел к горе, где была в скале пещера. И был в той пещере дом в сто пятьдесят ярусов.

Еще издалека заслышал Иванко чудесное пение: то пели златокрылые птицы. Пошел Иван на их голоса, подошел поближе к дому. А когда был совсем недалеко, увидел стеклянный мост с деревьями да златокрылыми птицами.

Подошли сумерки. Ночью мышь в комнате у вещуна и молодой царицы всю одежду на мелкие кусочки погрызла. Даже ни одного полотенца не осталось, чем лицо утереть.

Поднялись утром министр-вещун с молодою царицею, надо одеваться, а одежда-то вся изгрызена.

— Ой! — схватилась за голову царица. — Погляди-ка, что сталось! Мыши погрызли нашу одежду, надо кота завести.

— Да где же кота взять? В наших краях коты ведь не водятся.

Под вечер обернулся Иван котом, прыгнул в окно, ветер-то стекла все повыбил.

Обрадовалась царица коту:

— Кис, кис, кис, котик! — начала его звать. Но кот испугался и убежал.

— Ох, беда-то какая! — печалится царица, — думая, как бы это кота позвать. Знает, что мыши без кота всё погрызут, да еще их самих съедят.

Прошло несколько минут, и кот снова прыгнул в окно и заглядывает в комнату. Царица подзывает его к себе, молоко ему показывает.

Осмелел кот, подошел до середины. А царица быстро завесила окно:

— Теперь будешь ты наш, будешь мышей ловить. Я тебя не отпущу от себя.

Спрятался кот под сундук. И только царица налила ему молока, поставила на пол миску, он вылез из-под сундука и начал лакать. Была еще в комнате печь. А любил кот погреться и вскочил наверх, уселся себе там и мурлычет. Наконец, кот задремал.

А тут из-под кровати мышь выбежала. Кот бросился и поймал ее. Держит добычу в зубах и рычит.

— Ну, слава богу, одну уж поймал. Помаленьку всех проклятых передушит! — радуется царица.

Но кот мышь не съел — под сундуком ее выпустил. А сам продолжает мурлыкать. Появилась «вторая» мышь, он и ту поймал, но не съел, выпустил.

Так играл кот долго-долго с «мышами», обманывал хозяйку. Сидел себе на печи, будто дремал, а глазами все высматривал золотые часы.

Когда улеглись спать, кот приметил, что вещун-министр спрятал часы в рот — положил их под язык. Кот думает-мудрит, как бы это выкрасть часы. И стал с мышью советоваться. Решили, что мышь обмакнет хвост в кувшин со сметаной и заберется на кровать...

Только вещун уснул и захрапел, а мышь и сунула ему хвост в рот. Облизнул вещун хвост, но сразу ж схватился. Но когда он увидел маленького зверька, сделалось ему так тошно, что он сплюнул. И часы выпали изо рта. Кот только этого и ждал. Схватил часы в зубы, прыгнул в окно и наутек. На дворе обернулся кот человеком, открыл часы:

— Что велишь, пресветлый царь?

— Чтоб дом этот к утру стоял бы на прежнем месте с царицей вместе, да с вещуном и со мной.

Поднялся вмиг дом с земли и взлетел высоко в воздух, только кругом загрохотало. И очутился дом на том месте, где стоял раньше. А царица с вещуном спали себе, и не слышали, как перенесло их вместе с домом.

Старый царь первым услыхал золотокрылых птиц, ведь не было ему ни днем, ни ночью покоя от тоски да печали. Глянул он в окно.

Диво дивное! Стопятидесятиярусный дом, стеклянный мост — всё опять у палат появилось!

Быстро оделся царь, выбежал из палаты, ступил на стеклянный мост и поспешил к зятеву дому. Но все двери были закрыты на замок. Начал он бить кулаками в дверь. Иван схватился и впустил старика. Обнялись зять с тестем, расцеловались.

— А дочка где? А вещун где? — спрашивает царь.

— Вы их скоро увидите! — и провел старого царя в комнату, где спала его молодая жена с вещуном-министром.

Закричал старик:

— Вставайте, господа, подымайтесь! Пора уж вставать.

Они проснулись, ничего не понимают.

— Вставайте, вставайте, господа! — грозно закричал опять старик. — Будем рассчитываться.

Они поднялись и, увидев, что они опять на прежнем месте, так испугались, что и слова вымолвить не могли. Велел царь привести трехгодовалых необъезженных коней, которых ни разу не запрягали в карсту. Надели на коней хомуты, а к хомутам привязали цепи. Приковали те цепи к ногам молодой царицы и вещуна. Когда все было готово, пустили в поле необъезженных коней. И разорвали горячие кони грешных на части. Иван и не смотрел на страшную смерть жены. Тяжело ему было на сердце. А старый царь и говорит:

— Не горюй, Иван! Не жалей их. Они получили по заслугам. И хорошо, что ты своего добился. Мы теперь сосватаем тебе девушку, какую захочешь.

И правда, нашли сваты молодому царю красавицу-невесту. Богатую свадьбу сыграли. И зажили потом молодые счастливо. Может, еще и теперь живут они, коль не умерли.

Вот и сказка на том кончается.